«Хорошо себя помню с 14 лет, то есть с 1927 года, когда после революции прошло 10 лет. Большинство крестьянских хозяйств в то время были крепкие, хотя имелись и бедные, безземельные, как наше. Жил с матерью, сестрой и старшим братом в поселке Нижнезавитинка Амурской области. Отец умер, и когда после Октябрьской революции давали землю крестьянам, мы не смогли взять. Семья без отца, да еще на селе, - сирота. А землю давали подушно всем, кто хотел. Советская власть, она правильная, хотела, чтобы все хорошо жили, без бедных.
14 лет – возраст немалый, я по хозяйству многое уже умел делать. Нанимался на работу к тем, кто имел землю, скот. Их потом кулаками стали называть. Два лета гонял коней во время уборки ржи и пшеницы. Получал оплату за каждый день по 50 копеек. Получив, бежал покупать кислое молоко. На эти деньги можно было его купить в то время пять-шесть кувшинов. Нес домой, мама радовалась – сын помощник. Через два года, в 16 лет, работал всю весну и лето у зажиточного крестьянина. Вместе с его сыном сеяли, а потом убирали рожь и пшеницу. Жили на полевом стане, кормил нас хозяин четыре раза в день вкусно и сытно. Привозил на двуколке щи, пельмени, каши, пирожки, сметану, масло. Днем передохнем немного - и опять за работу. И корова с нами на стане была. Сами ее доили и пили молоко вместо воды. Я возмужал, окреп.
Работа-то мужицкая, нелегкая.
Рассчитался хозяин со мной зерном, 300 кг дал. Вот матери радость была!
Время-то было голодное. А потом меня как бедняка, росшего без отца, отправили учиться на тракториста. Так трактористом и проработал больше десяти лет, вплоть до войны. А на войну забрали прямо с поля, с трактора. Не посмотрели, что я вдовец, жена умерла, что две дочки без матери, а теперь и без отца остаются. Пристроил детей к знакомым дедам. Оставили меня на Дальневосточном фронте в мастерских по ремонту техники.
Что из этих лет вынес и запомнил? Главное – беспредельную и безоглядную веру в Ленина, а потом и в Сталина. У меня всего один класс образования за плечами, но очень любил слушать грамотных и умных агитаторов. Ходил в избу-читальню, на собрания. Мы верили искренне в революцию и в то, что она дала свободу бедным, землю крестьянам. Дети бедняков могли учиться. Это ведь так и было, не выбросишь из истории. Я сам очевидец тех событий. Мы с песней ходили на коммунистические субботники, верили в мировую революцию и ждали ее. Это была наша жизнь. Да и как не верить, если перед войной у нас было в селе много разных товаров. Пошел в магазин и купил все, что тебе нужно, не то, что нынче. Сейчас ведь даже ветеранов нечем отоваривать.
Сравнивая свое поколение с молодежью нынешней, я вижу огромную разницу.
Возмущаюсь порой безобразиями отдельных лиц. Но всех ребят винить не могу. Ведь смотрите, мне в 14-16 лет доверяли такую серьезную работу! А в 17 лет я управлял трактором наравне со взрослыми мужчинами. Сейчас же этому не учат ребят ни в 14, ни в 16 лет. Вот и растут до 18 лет неумехами. А недоверие порождает безделье, глупости и преступления. После Октябрьской революции ведь не видели такого.
Немало было нищих, бедных, сирот, но их всех определяла Советская власть к делу.
Революция в моем сердце и со мной всю жизнь, как и Ленин, который, считаю, должен оставаться в Мавзолее, ведь это самое святое место в нашей стране».